Блохин Николай - Спецпродотряд Имени Товарища Диоклитиана
Николай Блохин
СПЕЦПРОДОТРЯД ИМЕНИ ТОВАРИЩА ДИОКЛИТИАНА
Повесть
Отъевшийся на реквизированном сене конь Семёна Будекина испытывал к
согнанной толпе такую же классовую ненависть, как восседавший на нём хозяин
и командир. "Да ведь и эти ничего добровольно не отдадут..." Конь хрипел и
скалил на толпу зубы. А Семён, приподнявшись на стременах, уже гремел всей
своей зычностью:
- Внимай мене, селяне-поселяне, буржуены земляные,.. а ты,..
нетрудящийся культовый служака, охмуряла! - шибче всех внимай! Мы к вам с
продразвёрсткой с войском моим. И весь мировой пролетариат незримо за мной
стоит... Не, сорок дворов всего, а поди ж ты, церквёха есть. Эх, богомолики
вы мои, святенькие вы мои!.. Слых, комиссар, а в ей мощи есть? Ишь ты, в
такой-то махонькой! А-а, местночтимые,.. ладно, отместночтились, гы... И
так! Я есть... командир особого чрезвычайного спецпродотряда имени товарища
Диоклитиана.
У стоящего впереди толпы священника отпала челюсть.
- Имени кого? - оторопело переспросил батюшка.
- Имени товарища Диоклитиана! Хош и импяратор, а наш человек,
ба-альшой революционер, пошустрил богомоликов, да таких вот как ты,
попов-охмурял... Чего пялисся-то?
- Дак, удивительно. Много уж тута всяких проходило и белых, и серых, и
красных - разномастных, а вот чтобы имени товарища Диоклитиана,.. такого и
подумать не мог, что увижу.
- О многовом об чём вы подумать не могли, мно-о-го чего не видали!
Глядите вот теперь, пока гляделы не выест.
- Дык чем ж тебе богомолики да попы насолили, что аж Диоклитианову
тень потревожил? Сам-то крещёный, небось?
- Небось! - грозно ответил Семён. Помрачнело вдруг его весёлое
бесшабашное лицо. - Ты мене крещеньем моим не тыкай, раскрещён я ныне,
рас-кре-стилси!
- А нешто можно раскреститься-то?
- Всё ныне можно. Озлён я ныне на вас, попов-богомоликов, ох, озлён!
Открыли на вас глаза люди добрые.
- Уж не энтот ли добрый, что за спиной твоей на добром коне, вон свои
глаза закрыл, млеет, твои-то открыв.
Выдвинулся тут конь комиссаров, а сам горбоносый комиссар, свесившись
к батюшкиной бороде, проскрежетал с ухмылкой:
- А ты, оказывается, бесстрашный, поп, храбрый, да? Да! Я -
открыватель глаз, я... А твои - закрою сегодня.
- Да уж сделай милость, закрывай скорей, а то уж невмоготу видеть
вас... Да ещё и имени товарища Диоклитиана.
Только открыл было рот комиссар, чтобы сказать что-то совсем уже
злобно-едко-убивающее, да вдруг остановил свой взгляд поверх поповской
головы, чем-то вдруг заворожился будто и - сразу пошёл конь комиссарский,
толпу раздвигая. Остановился конь через пять шагов. Расхохотался комиссар в
голос:
- Ва! Азохен-вей, господин доктор, ай да встреча!.. Ай-ай, главный
русопет и жидоненавистник Империи и в таком виде, ай-ай... Далеко ль путь
держим, ваше черносотенное величество, чи в Ростов, чи в Севастополь? А вам
идут крестьянские тряпки, доктор Большиков, ха-ха-ха...
Свесился с коня комиссар, наклонился совсем близко к лицу того, на
кого наехал:
- Ну и скажи-ка ты мне теперь, чей Бог есть Бог: мой - гойский
истребитель, или твой - слюнтявый добродел-самозванец? Это ведь не твой
милостивец тебе не помог сквозь нас к своим пробраться, ибо он вообще
ничего не может; не-ет, это мой Мститель тебя к моим ногам бросил!
- Чо, знакомый? - Семён подъехал к комиссару.
- Знако-о-мый. Рекомендую - первый российский монархист-черносотенец и
белогвардеец, доктор Большиков - публицист и деятель,.. ну, там, может и не
первый, ну, второй или третий,.. но в первой деся